ТАБАК И ПОЭЗИЯ
(два заговора)
Можно ли целую нацию, активно курящую веками, уговорить бросить эту зловредную, но милую привычку? Можно ли заставить? Людей, народы очень трудно убедить в вещах гораздо более очевидных. Почти немыслимо уговорить сделать нечто разумное даже ради спасения жизни. Вспомним хоть историю прививок от оспы в восемнадцатом веке. Заставляли, принуждали - крестьяне умирали, но не сдавались.
А тут вдруг взяли и убедили. Причем очень быстро. Даже на уровне частного человека удалось добиться желаемого.
Американцы не курят даже дома, другим не разрешают, а на курящего на улице смотрят как на прокаженного. В каком-нибудь ресторане если и разрешат закурить, то все (не полицейские и ханжествующие дамы, а - все) будут поглядывать на тебя с раздражением и мягкой брезгливостью.
Не спорю: может быть, курение есть атавизм, присущий диким народам способ защититься от мира, оградиться от него клубом дыма. Возможно, человечество избавится от него, взрослея, как дети - от ковыряния в носу.
Но почему так стремительно? Как будто в самом деле - пришел в детский сад взрослый и заставил, уговорил, убедил.
Чувствуется над нами разумная воля, но чья? Сверхразумные существа? Масоны или другое тайное общество? Пришельцы? Сговор правительств? Потому что и другие народы стали подражать в этом американцам. Финны особенно - у них на весь длинный пассажирский поезд маленькая (вроде собачьей) будка для курящих (там и страстный курильщик задыхается). Французы и немцы еще сопротивляются, но это кажется с их стороны ребячеством и, несомненно, тоже будет побеждено.
Может быть, это заговор астральных существ, их первая, а возможно далеко не первая, попытка благотворно воздействовать на homo sapiens’а? Может, курение есть лишь пробный камень: если от этого, от интимной привычки, привычки и тела и души, можно убедить отказаться - то можно убедить в чем угодно и внушить тоже что угодно. Вред чтения книг, например...
Нечто объединяет курение и поэзию. И то и другое - иррационально. Трудно разумно объяснить, почему ты куришь или почему ты пишешь (или читаешь) стихи. И то и другое согревает зимой, развлекает летом, утешает в любое время года. Дым и словесная музыка соединяют человека с тайной существования.
Так же внезапно, как и к курению, человечество охладело и к поэзии.
Это произошло на несколько десятилетий раньше.
Вдруг повсюду на Западе дружно перестали сочинять в рифму. Да не только в рифму - всякая музыка поэзии внезапно отменилась. А вместе с ней и поэзия как таковая, как сочетание мысли и музыки. Глубина и дерзость испарились. Рифма стала казаться смешной и наивной, еще недавно жившие поэты (Рильке, например) - чуть ли не античными в своей “устарелости”. Вялый верлибр нагло придавил своей жабьей тушей последние остатки подлинного стихотворчества в Европе и Америке. Плоские размышления и дурная проза самозванно назвались священным именем и, зашипев, угасили небесный огонь. И все сразу согласились, что быть посему, никому больше не придет “в мысль: что, если это - проза, да и дурная?”.
В России тоже была такая попытка - в середине шестидесятых: верлибр полез тупорылой свиньей. Но она не удалась. Пока. И все равно - поэзия и курение равно обречены. Но еще (кажется, только в России) запойно курят и ищут словесную музыку. И если поэзия, как думали индусы, несет в себе девять смыслов, то по крайней мере семь из них поселяются в ней с помощью музыки, игры ритмов, с помощью напевной таинственной силы.
В сущности, это - проблема неразумных детей... Им внушают - что нужно и что полезно, но они почему-то не хотят слушать. Должно быть, из детского своеволия.
С точки зрения разума, поэзия не нужна и бессмысленна. Она - тоже атавизм. Кто-то решил спасти нас от ненужных и вредных привычек. Другие люди или духи - не знаю.
Ну что ж - значит, мы последнее поколение, умеющее прикурить сигарету на сильном ветру и спасающееся от ужаса и плоскости жизни гармонией.
Е.Ш., 1995